Рассказы о жизни в Германии
А вы думали, вас ждут с распростертыми объятиями?
Как уже говорилось, работать в Германии я начала поздно. Семь лет провела с больным ребенком и вторым – здоровым, но маленьким. Меня этот факт беспокоил, но не слишком – в конце концов, еще будет время устроиться на работу, получить профессиональное образование. Я была еще молода, куда торопиться?
Мы оба с мужем приехали с незаконченным высшим образованием – оба после 4-го курса, я – медицинского, он – технического вуза. Мужу, разумеется, сидеть с больным малышом было не нужно, он имел возможность учиться и работать с самого начала. По правде сказать, где-то вкалывать ради денег муж не очень стремился, и первые два года мы сидели на пособии. Но потом муж получил направление на курсы от биржи труда, двухгодичная школа программистов, закончил эту школу и стал работать программистом.
Зарплаты мужа хватало на то, чтобы оплатить квартиру и питаться – нам двоим и детям (на детей еще платили детское пособие). Уже одежду надо было покупать секонд хэнд или самую дешевую, поездок у нас особых не было, в отпуска не ездили, только в Россию слетали пару раз.
Ни о какой покупке домов, шикарных машин, поездках в тропики речь не могла идти и близко.
Но я была неприхотливой, и меня в этом плане все устраивало. Хотя я никогда не покупала себе тряпки дороже 15 – по тем ценам – марок. Покупка зимней куртки за 40 марок представлялась бешеной тратой и расточительством.
Мы и приехали, как уже рассказывалось, из крайне нищего и полуголодного состояния в 90-е годы, могли помогать родственникам и друзьям в России, которым тогда эта помощь действительно была нужна. Так что мы считали, что отлично устроились.
Мой трудовой опыт в первые годы – это только «подработка» уборщицей в частных домах у немцев, куда меня все норовила устроить свекровь. По правде сказать, она меня в первый же день по приезду в Германию потащила устраиваться уборщицей в какую-то школу. Там попробовали со мной поговорить, поняли, что я ни в зуб ногой в немецком, и отказали. Но позже я начала все-таки, как здесь говорят, «путцать» (от слова putzen, то есть мыть, чистить). Немного, от силы раз в неделю.
После того, как младшая пошла в садик, а сын уже ходил в школу, я начала заново свою трудовую жизнь. Но в первый год это была приятная и необременительная работа – я трудилась в издательстве у друзей. Принимала и отправляла по почте заказы, беседовала с клиентами, редактировала. Когда дети приходили домой, они могли еще пару часов побыть у подруги, в доме которой и располагалось издательство.
Но затем мы переехали, и эта лафа закончилась.
Я не ожидала ничего особенного, и в моих планах значилось – окончание какой-нибудь школы медсестер и работа медсестрой.
( Свернуть )
Я могла бы пойти доучиваться в вуз и стать врачом (мне из 8 семестров признали 4, то есть начинать надо было с 3-го курса). На тот момент это еще и финансово было возможно – муж зарабатывал на жизнь и теоретически мог бы меня поддержать (практически он этого не хотел). Однако это было связано с огромными трудностями. Переехать мы не могли, так как все же построили дом. Ближайший медицинский вуз располагался километров за 100, ездить туда регулярно…полностью забросить детей, в том числе, старшего, который продолжал требовать много внимания. Как-то совершенно нереально.
Сменить сферу деятельности целиком? С техникой я совершенно не дружу. Гуманитарные предметы – дело ненадежное, и я не носитель немецкого. Быть социальным работником или педагогом – все-таки медицина и уход интереснее. То есть не было смысла и в смене сферы деятельности.
Логичнее всего было получить образование медсестры. Я уже знала, что придется получать его с нуля, несмотря на то, что в России я работала медсестрой после 3-го курса. Но здесь медицина и уход – разные предметы, и медсестра – вовсе не какой-то «недоврач», как в России, а совершенно самостоятельная отдельная специальность. Мне так и ответили из учреждения, куда я послала свои бумаги на признание профессии.
Ну ладно, с нуля – так с нуля. Все равно много лет же не работала в медицине.
Но я даже не подозревала, с какими трудностями столкнусь уже в процессе поиска места учебы!
Я написала резюме в несколько окрестных учреждений, готовящих медсестер. Вызвали на собеседование только в одну клинику – в Дортмунд. Там меня спросили, готова ли я переехать и жить где-то рядом с больницей. От нашего дома до Дортмунда 60 км. Я сказала, что нет, у нас дом, дети – куда я поеду? Я буду приезжать, 60 км – не так уж далеко. Мой муж на тот момент ездил на работу за 100 км, и это для Германии в общем-то нормально. Но мне ответили: нет, мы вас не возьмем, это нереалистично – вы не сможете приезжать за 60 км на первые смены.
На этом собеседовании меня поразило то, что приехали туда молодые девушки после школы, большинство – с абитуром, и они подали заявления сразу в несколько городов: в школы во Франкфурте, например, Дортмунде, Ганновере, и готовы были ехать туда, где лучше условия, и где возьмут. Некоторых, видимо, особенно подходящих, приняли потом сразу в несколько школ, и они выбрали ту, что по душе.
Из других больниц мне даже не ответили. Я позвонила в одну из них, чтобы узнать о судьбе резюме, и вот что мне сказали по телефону:
- У нас 200 заявлений ежегодно. А мест – 25. Подумайте, какие у вас шансы попасть хотя бы на собеседование!
Я была поражена. Конкурс 8 человек на место – и куда? В школу, готовящую самых обычных медсестер. У нас в престижные вузы бывал такой конкурс…
Причем в СССР в вуз нужно было сдавать экзамены, и побеждали – проходили те, кто лучше всех эти экзамены сдал, продемонстрировал знания (вездесущее явление блата мы опустим, поскольку оно и в Германии проявляется совершенно аналогично). А здесь в эти школы отбор шел по совершенно неведомым мне признакам. Вероятно, учитывались возраст и национальность. Впрочем, к этому вопросу мы еще вернемся.
Пока я занималась этими мытарствами, мы стали отчаянно нуждаться в деньгах из-за постройки дома. Я поработала недолго на фабрике, на сборке каких-то загогулин (не знаю, что это было, хоть убей - в итоге фабрика выпускала телефоны). В Арнсберге, где мы жили, вообще большое количество фирм по производству светильников и разной мелкой электроники, и там везде работают женщины – руками. Это было в начале 2000-х, и это никак не изменилось до сих пор! Дочь с подругой тоже работали на такой фабрике в каникулы совсем недавно. Но уже совсем-совсем скоро, наверное, нас всех вытеснят роботы. Правда, женщины до сих пор дешевле, вот странность.
На нашей фабрике в основном трудились мигрантки с солнечного юга, и получали они за эту работу 5 евро в час. Жить на эти деньги нельзя, и даже прибавка к семейному бюджету получается, только если действительно вкалывать на полный день (у меня была неполная неделя, 20 часов).
Затем я устроилась уборщицей, там все-таки платили побольше. Но тоже не на полную неделю, конечно – так, подработка для студенток на каникулах или для домохозяек. Так уборщицей я проработала почти три года. Очень не хотелось мыть в частных домах, ужасное впечатление осталось. В смысле, хозяева были очень милыми, приятными, дарили подарочки на рождество и все такое, но ощущение, что ты какая-то прислуга – это просто ад. Но на сей раз я не мыла в частных домах, а работала в фирме, которая обслуживала учреждения – банк, логопедическую практику и т.д. Однако, разумеется, я по-прежнему искала возможность получить какое-то образование, потому что мытьем полов можно заработать только на булавки. Хотя, кстати, платят уборщицам не так уж и мало - зачастую больше, чем сиделкам в домах престарелых, у уборщиц очень мощная профсоюзная поддержка. Но беда здесь в том, что чаще всего это места не на полную неделю, мало кому нужна уборщица именно на 40 часов в неделю, а совмещать несколько работ сложно из-за налогов.
На следующий год я решила расширить поиски места учебы и написала также в школы, готовящие не обычных медсестер широкого профиля, а медсестер по уходу за престарелыми.
В Германии до сих пор было три вида медсестер: широкого профиля (общие), по уходу за детьми и по уходу за престарелыми. Первые в основном работают в обычных больницах, вторые – в детских, ну а третьи – в домах престарелых и мобильных службах для них же. Поскольку именно этим никто особенно заниматься не хочет, работа Altenpflegerin всегда считалась менее престижной и ниже оплачивалась. Общие медсестры всегда презирали «альтенпфлегерин». Народ тоже в общем презирал, поскольку «они моют жопы». Хотя общие медсестры, разумеется, осуществляют такой же основной уход и тоже, извиняюсь за выражение, имеют дело с жопами.
Содержание образования раньше было несколько разным («уход за престарелыми» предполагал значительную долю социальной работы, а не только медицинской), но к описываемому времени содержание практически очень сблизилось, и больше зависело от конкретной школы/семинарии/клиники, а не от названия специальности. Со следующего года, кстати, в Германии окончательно переходят на единое медсестринское образование со специализацией уже в последний год. Но и сейчас медсестры по уходу за престарелыми прекрасно работают и в обычных клиниках. Это называется «Pflegefachkraft», «специалист по уходу», а каким путем ты получила это образование – уже мало кого волнует.
Однако в то время уход за престарелыми считался чем-то более низменным, чем уход вообще; туда мало кто шел, и поэтому даже открыли возможность поступать на эту специальность выпускникам хауптшуле.
Но престиж меня всегда интересовал в последнюю очередь, а работа с престарелыми привлекала. Так сложилось, что я люблю старых людей, может быть, потому что у меня была очень хорошая бабушка. Например, с детьми мне работать бы не хотелось, чужие дети меня быстро утомляют. А вот со стариками – с удовольствием. А специальность эта – остродефицитная. И я написала еще и в школы по уходу за престарелыми.
Меня пригласили на собеседование в школу, расположенную прямо в нашем городе – везение!
Меня даже согласились туда принять. Но сначала я должна была пройти бесплатную практику в доме престарелых – логично, чтобы присмотреться, что это за работа, и подходит ли она мне.
Школа была от организации Каритас (католическая церковь), и дом был от Каритаса. Я пришла в отделение и начала работать. Мне понравилось все и сразу! Раньше я и вправду не видела местных домов престарелых, и это был интересный опыт. Персонала в Каритасе – за счет безработных и бесплатных практиканток – было достаточно. Я вкалывала с энтузиазмом, с первого же дня мне доверили самостоятельно мыть пациентов. У меня все получалось, я интересовалась историями болезни стариков, с коллегами сложились прекрасные отношения, меня все поддерживали и объясняли, что к чему.
Холодный душ случился в последний день. На заключительную беседу с начальницей отделения явилась почему-то и начальница социальной службы (это люди, занятые развлечением и занятиями для пациентов). Поглядев на меня, она изрекла:
- Ты, конечно, старалась. Но мы считаем, что это работа не для тебя. У тебя плохо с коммуникацией, а это коммуникативная профессия. Поищи что-нибудь другое!
Но справку о прохождении практики мне дали. Я вышла огорошенная и расстроенная. Как это «работа не для меня»? И почему это у меня «плохо с коммуникацией»? А мужики-то и не знали… Я даже до сих пор этого не подозревала! Мне нравилось общаться со стариками, и им со мной вроде бы тоже. Да и с коллегами все сложилось. А эта начальница соцслужбы вообще со мной ни разу не разговаривала – откуда же у нее такое мнение? Я стала вспоминать, анализировать… и припомнила случай, когда меня попросили посидеть с некоей блатной старушкой – обычным такой присмотр не полагался, а там была родственница чуть ли не самой директрисы дома. И вот директриса и эта социальная работница провели меня к этой старушке, и пока мы шли по коридору, от присутствия таких Высоких Персон у меня аж дар речи пропал, они что-то говорили, я отвечала – но односложно. Да, был такой момент робости.
Но нельзя же судить о человеке и определять его судьбу только на основании одного прохода по коридору?!
Или можно?
Конечно, я не стала морочиться этим странным высказыванием и просто поступила в школу. Мне лично не казалось, что «эта работа не для меня».
Но однако это была не последняя встреча с указанными дамами. Интересненькое было еще впереди.
продолжение истории
[свернуть]
Линейный вид
